Этих книг моих странные груды, их сонная череда:
ведь не продал Христа Иуда, моя беда,
твои волосы пахнут морем, сладким, вином судьбы,
старой кожею, шоколадкой, зелёным бри,
сорок пять мужчин всего за пол года, вот это да,
эмо-девочка старая у завода меня ждала,
проходною оскалясь, рот её вышел в крик:
в Кандагаре лежать остались, а я привык,
что поэт, он мастера ниже, сиречь того,
кто есть автор моих всех книжек, алмаз, могол,
тимурид, дай водки выпить мне иль вина —
мне в распятии старом Припять вдали видна,
что течёт, куда Меконгу там, Хуанхе,
перламутровым, остры джонки на той реке,
и в стихах, как в копях Голконды я всё тружусь —
ночь с тобою, о, эфиопка, наводит жуть:
облегчись в голове у меня, о, Муза, я всё кричу,
басмачу за динар продам я обузой твою парчу,
и куплю себе пинту, кварту иль, да, галлон,
чтобы быть капитаном Флинтом твоих времён,
и когда вдруг умер сын у Шекспира, рыдал и я,
облегчись у меня в голове, о, лира, беда моя,
твои волосы пахнут морем, сладким, вином судьбы,
старой кожею, шоколадкой, зелёным бри,
я тебя сберегу от всех, я не дам тебя пацанам,
увезу тебя в город-грех, и там четырём тонам
обучу прозрачно, смиренно и, видимо, хорошо,
чтобы быть капитаном пленным, твоим Левшой,
и арбатский дворик взрывом напомнит мне о тебе,
я погибну под минным срывом в глубоком сне,
угодив там в воронку памяти о былом,
казначеем филькиной грамоты, зла волхвом…
Запись написал(а) Грант Грантов .